«Намыс деген мен үчүн маанилүү». Гамал произносит это несколько раз с настойчивой обеспокоенностью, совсем не сразу соглашаясь стать таласским героем «Кадам». «Мени Таластын эли билбейт», — следует пояснение.

Рождение — Үрмарал, детство — Бакай-Ата (до 2001 года известное как Ленинполь), внушительная часть жизни — Жалал-Абад. Жалал-Абад открыл Гамалу страшное слово — его «миссию». Охрана природы в этих местах стала делом двадцати с лишним лет. С такой же инициативой в пандемийный год Гамал развернулся в сторону корневого Таласа. Теперь он тут. «Вы сейчас здесь, — звучит мой уговаривающий аргумент. — И завтра собираетесь делать то же самое». Гамала эта правда успокаивает.

Гамал встретил меня у «Манас Ордо» не из сакрального символизма. Вместе с Лоранс и другими исследователями — о них скоро — он только что передал музею ряд ценных раскопок со дна Кировского водохранилища. В VII веке под ним зародился город Шельджи, «серебряная столица» региона на следующие 5 столетий — благодаря рудникам Таласского Ала-Тоо. Сейчас изучением всего этого занимается группа из «кып-кызыл жиндилер» — самоорганизованная археологическая экспедиция. Гамал в ней — координатор по местности.

Приезжаем на ужин, вокруг куурдака усаживается экспедиция. Эту компанию интересно не только рассматривать, стоит ее себе вообразить.

В правом углу — Асан Торгоев, ведущий научный сотрудник Отдела Востока Эрмитажа. Сильно давно переехавший вслед за наукой кыргыз периодически возвращается в страну — копать археологию. Это центральный мозг всего предприятия. Заметно старший по возрасту Гамал называет его «агай» — с ощутимым пиететом. На первый взгляд агай кажется застенчивым, щеки ходят в румянец. Говоря, смотрит в нижний левый угол. Затем без предупреждения пристально-прицельно обращается төргө — в глаза собеседника. Рубашка в клетку.

Посередине — высокая фигура в майке-тельняшке. Говорит с Лоранс на техасском английском, шутит шутки на нем же. Жил-учился там по службе. Военный человек, внушительное имя. Карышкыр Кабылан (тигроподобный волк) — вот такое. Под таким ником подполковник запаса Эркинбек Жумабеков сидит в Фейсбуке. Там же узнав о «походе на Талас», вызвался быть водителем. Ради агая.

Слева — археолог Марс Болгунбаев из Бишкека. Молчаливый сотрудник Академии наук с мягкой улыбкой. Кажется, он никогда не снимает борсетку (от итальянского borsetta — «сумочка»). И с кепкой не расстается. Настоящий байке.

Еще тут Азамат. Азамат Асеин уулу — школьный учитель, известный таласский активист (не в том смысле этого слова, которое сегодня в Кыргызстане испытало девальвацию). Вытянутый, словно береза из ближайшего токоя, Азамат организует и подхватывает все светлое на свете. Это еще один жолдош-спутник Гамала — на постоянной основе.

— Күмүштак өзөнү — биз азыр бара турган жер — тоже моя зона. Немис досум бар, представитель общества охотников. Мы с ним на 10 лет там остановили охоту, 40 тысяч гектаров. Никакой: ни любительской, ни спортивной, ни интурохоты («трофейной охоты»). То есть, зона тишины, «воспроизводственный участок». Добились этого. Это очень много.

Архарларды көрүп калып, сүйүнөм. Таласта илбирстерди ушул жерде тарткам өзүм. Демек, кандай болбосун, бүгүнкү күндө натыйжа бар, иш жүрүп жатат.

Звонкое таласское утро, DJ Петух. В сердце города у нас с Гамалом пару часов на поговорить о предыдущей его жизни — всей. В настоящей ее части мы отправимся к пещерам Күмүштак археологической экспедицией — всей. Взяв оттуда образцы, Асан агай будет доказывать: здесь серебро добывали, в Шельджи (под Кировским водохранилищем) отливали.

А пока скользим по биографии и географии Гамала. Киев, 17 лет, учеба на химика-технолога. Интенсивная карьера во Фрунзе по направлению. На кожзаводе путь от сменного мастера до главного инженера. В 27 лет и.о. директора соцпредприятия. Директор строящегося завода (была такая work-in-process позиция в СССР). Беловежская пуща, отмена всего. «Дикий бизнес, девяностые, разборки — ага да катыштык».

И вдруг — Жалал-Абад. Сначала Гамал поехал туда возглавлять предвыборный штаб своего приятеля, затем познакомился с Бакиевыми. Интересно, как Гамал говорит про связь с ними — он говорит «да»:

— Я дружу до сих пор с Ахматом Бакиевым, это один из младших братьев. Я помогал на выборах Курманбеку Бакиеву — да. Я стал руководить штабом уже покойного Жусупа Бакиева — да.

У меня в Жалал-Абаде больше веса, так получилось. События 2005-го года, июньские события. Элдик кошун, народное ополчение — руководил. Өзбек, кыргыздардын ортосунда турдук балдар, команда менен. Айылдарды, махаллаларды барып коргодум чынында.

Голос круто сворачивает наверх:

— Вот смотри, как сейчас нахлынуло, да?! Өмүрүмдө эң жакшы батаны өзбек кемпирден алдым. Мен аны көргөн эмесмин — телефондон. Ызы-чуу болуп жатат. 13-июнь, 2010. И тут бир кыз чалды ыйлаган. Надира деген. Орусча сүйлөйт экен. Может, 7-8-й класс.

— Гамал ака, мы в «Спутнике» с бабушкой-онашкой вдвоем остались. Она плачет, мы боимся.
— Надира, не бойся, кызым, не бойся. Говори, где в «Спутнике»? Я сейчас приеду. Продукты есть?
— Есть.
— Вода есть?
— Есть.

Подъехал. Вышел. Камуфляж.

— Выгляни на балкон, не бойся. Я стою во дворе. Видишь джип серебристый? Это я, Гамал ака. Рядом в военной форме. Что надо?
— Нет, все хорошо.
— Бабушке дай трубку.
— Она боится.
— Пусть она посмотрит в окно. Здесь будут мои ребята. Здесь будет спокойно. Никто вас не тронет.

И все на этом! Все! То, что я мог — успокоить.

События прошли, и опять звонок: «Бабушка хочет с вами поговорить».

«Мен бата берейин» деп, на узбекском начала. Мен өзбекче жакшы түшүнбөйм да, но это меня перевернуло. Я не все понимаю, но я понимаю, насколько там идет обратной связи, доброты, тепла, благодарности. Она плачет, и я плачу. Угуп жатам, жашым кетип жатат! Бли-и-ин, и долго-долго! Тем более батаны өзбек туугандар абдан сыйлашат, жакшы беришет. Я слушал, вообще не стал перебивать.

Это бата было для меня мощной точкой. Я тогда сделал вывод: я все правильно делал. Делал то, что мог. Эки элдин ортосуна туруп, бир үй-бүлөнү барып, успокоил. Бабушка с внучкой. Бул эсимде бир чоң нерсе болуп туру алиге чейин.

Күйүп-жанып туруп — месяц накала, и такие добрые слова от бабушки, которую я не видел. Тогда, видимо, накопленное отпустило. Там же было много страха. Ушунда-а-ай комок болуп турганда, тиги өзбек эне ээритип жиберди да! Мобунучу! (щупает область сердца) Ээрип кетти мобу жерим мында-а-ай, бүт бошону-у-уп… Батанын мааниси ошодобу дейм да. Кийинки кадамдарыма да ошол тийдиби деп айтам. И вот так! «Шүгүр» деп келе жатам

На фоне о себе заявляет DJ Петух. Гамал упоминает, что считается героем революции, но по личному ощущению им не является: «И я до сих пор сомневаюсь, что это было: революция или переворот. Чын». Революция — это коренной скачок от одного к другому, качественный переход «из» — «в». Что можно в случае Гамала подозревать с уверенностью: внешняя «ре» совершила главную «ре» — внутреннюю.

— Западный Тянь-Шань — это моя сфера влия… деятельности. Суусамыр с одной стороны, Чаткал с другой. Аксы, Ала-Бука на юге, Талас на севере. Токтогул, Сары-Челек тоже сюда входят. Это отдельная экосистема, сильнейшая по биоразнообразию. Здесь будто больше антропогенного воздействия, поэтому меньше сохраняется фауны: козерогов, маралов, илбирсов.

Страну Гамал мыслит не административным делением — Баткен, Чуй, Ош — а горными системами. Это совсем другое чувство карты. Ее он вырисовывает в воздухе размашистым движением свободной руки. Мы уже в дороге — по бездорожью. За рулем Гамал успевает продолжать интервью, делать контрольные звонки «своим ребятам» (чабаны района Күмүштак на старте — ждут нашу экспедицию) и комментировать возлюбленную — окружающую среду («А вот здесь!», «Видишь во-о-он там?», «Не-не, сюда смотри!»).

По тому, как человек говорит о своем деле, все становится видно. Говорят, «глаза горят». У Гамала вместе с ними полыхают голос, дыхание, макушка. Именно так он реагирует, когда мы останавливаемся посреди брутального ущелья осмотреть «груды камней» (на мой взгляд). Одной куче Асан агай ставит заключение «сакское захоронение», второй — «древняя мечеть». Гамал подпрыгивает телом, его пружинит научная страсть. Он восхищенно кружит вокруг археолога: «Агай, что с ними надо делать?». Да ничего, не трогать.

Моментами на экране мерцает одна палочка «О!», связи как не бывало, мы в глубине Таласского Ала-Тоо. Археологи отправляются к пещерам за образцами, мы с Гамалом остаемся пожурчать у реки. Уже в естественной для себя среде обитания он продолжает укладывать себя в рассказ. «Это опять же отдельная тема. Там тоже много переживаний», — звучит лейтмотив через каждые 5 минут. Когда Гамал начинает один эпизод, тропа выползает на вторую, еще более объемную, вторая на третью — структурировать жизнь немыслимо.