"КАДАМ". ТАЛАС

ГАМАЛ СООРОНКУЛОВ

"КАДАМ". ТАЛАС
ГАМАЛ СООРОНКУЛОВ
ТООНУН ЖИНДИСИ
Горный сумасшедший

Окуунун убактысы: 25 минут.

Шашылбай шашкыла.


Время чтения: 25 минут.

Торопитесь не спеша.

Окуунун убактысы: 25 минут.

Шашылбай шашкыла.


Время чтения: 25 минут.

Торопитесь не спеша.

Толугу менен кыргыз тилинде баян БУЛ ЖЕРДЕ


Очерк целиком на кыргызском ЗДЕСЬ

Толугу менен кыргыз тилинде баян БУЛ ЖЕРДЕ


Очерк целиком на кыргызском ЗДЕСЬ

Бул текст 2 тилде. Курсорду түшүнбөгөн бөлүктөрүнүн үстүнө алып барсаңыз, котормо пайда болот.


Этот текст на 2 языках. ​​Наведите курсор на непонятные вам части — всплывет перевод.

Бул текст 2 тилде. Курсорду түшүнбөгөн бөлүктөрүнүн үстүнө алып барсаңыз, котормо пайда болот.


Этот текст на 2 языках. ​​Наведите курсор на непонятные вам части — всплывет перевод.

Обычно говорят о «городских сумасшедших». В кыргызском случае пора вводить понятие «горных сумасшедших». Именно так Гамал себя и называет: «тоонун жиндиси». Или же совершенно:

— Мага окшогондорду мен кып-кызыл жиндилер деп коем.

В-яблочное попадание. Вот как можно определить героинь и героев «Кадам». Это «мусорщики». «Кып-кызыл жиндилер». Дон Кихоты. Копающие непопулярное влюбленные. Нефасадные, непарадные, ненормальные. Те, которым общество не даст почувствовать важность их занятия. Это выкованные внутри себя личности. К ним лежит сердце и дорога.

Төө-Ашуу—Париж—Суусамыр—Өтмөк. 6 веселых часов в степвагоне, на 8 с половиной пассажиров работает один ремень, и у «Манас Ордо» меня встречает Гамал Сооронкулов. С этой точки — временной и пространственной — я на сутки вливаюсь в казано-кипящие будни импозантного краеведа из Таласа. Головой и ногами.
Обычно говорят о «городских сумасшедших». В кыргызском случае пора вводить понятие «горных сумасшедших». Именно так Гамал себя и называет: «тоонун жиндиси». Или же совершенно:

— Мага окшогондорду мен кып-кызыл жиндилер деп коем.

В-яблочное попадание. Вот как можно определить героинь и героев «Кадам». Это «мусорщики». «Кып-кызыл жиндилер». Дон Кихоты. Копающие непопулярное влюбленные. Нефасадные, непарадные, ненормальные. Те, которым общество не даст почувствовать важность их занятия. Это выкованные внутри себя личности. К ним лежит сердце и дорога.

Төө-Ашуу—Париж—Суусамыр—Өтмөк. 6 веселых часов в степвагоне, на 8 с половиной пассажиров работает один ремень, и у «Манас Ордо» меня встречает Гамал Сооронкулов. С этой точки — временной и пространственной — я на сутки вливаюсь в казано-кипящие будни импозантного краеведа из Таласа. Головой и ногами.
Фото: Баястан Сабыров.

Фото: Баястан Сабыров.

«Таких, как я, я называю крайне сумасшедшими»
(Теми, кто делает что-то вопреки обстоятельствам)
1
я тут, намыс
1
я тут, намыс
Честь
«Намыс деген мен үчүн маанилүү». Гамал произносит это несколько раз с настойчивой обеспокоенностью, совсем не сразу соглашаясь стать таласским героем «Кадам». «Мени Таластын эли билбейт», — следует пояснение.

Рождение — Үрмарал, детство — Бакай-Ата (до 2001 года известное как Ленинполь), внушительная часть жизни — Жалал-Абад. Жалал-Абад открыл Гамалу страшное слово — его «миссию». Охрана природы в этих местах стала делом двадцати с лишним лет. С такой же инициативой в пандемийный год Гамал развернулся в сторону корневого Таласа. Теперь он тут. «Вы сейчас здесь, — звучит мой уговаривающий аргумент. — И завтра собираетесь делать то же самое». Гамала эта правда успокаивает.
«Намыс деген мен үчүн маанилүү». Гамал произносит это несколько раз с настойчивой обеспокоенностью, совсем не сразу соглашаясь стать таласским героем «Кадам». «Мени Таластын эли билбейт», — следует пояснение.

Рождение — Үрмарал, детство — Бакай-Ата (до 2001 года известное как Ленинполь), внушительная часть жизни — Жалал-Абад. Жалал-Абад открыл Гамалу страшное слово — его «миссию». Охрана природы в этих местах стала делом двадцати с лишним лет. С такой же инициативой в пандемийный год Гамал развернулся в сторону корневого Таласа. Теперь он тут. «Вы сейчас здесь, — звучит мой уговаривающий аргумент. — И завтра собираетесь делать то же самое». Гамала эта правда успокаивает.
«Для меня важна честь»
«Меня не знают в Таласе»
2
2
Быстрее-быстрее-быстрее! Иди-иди-иди!
Машина Гамала — первый порог входа в его историю. Рядом с водительским креслом сидит Лоранс Дельвиш. Раньше бельгийская чиновница, она больше полугода живет в Таласе. После не одного нервного десятилетия в корпоративном мире она нашла другого начальника — природу. Здешние места поправили здоровье Лоранс со всех сторон. Она увлеченно снимает цветы, горы, небо. Ей больше некогда торопиться. Стремительный Гамал, напротив, как Шамал. «Бол-бол-бол!» — дышит он на Лоранс. Осекшись, следом дает огня: «Гоу-гоу-гоу!». Лоранс реакционно закатывает глаза — «Ноу-ноу-ноу!» — и бегло негодует на французском. Не понимая, Гамал знает: «Шаштырсам, мага таарынып калат. А тиги жакта иштер күтүп жатат да».
Гамал с Лоранс — обоим чуть за 65. Первый без английского и французского, вторая без кыргызского и русского. Их переводчик — Google и разделенная любовь к натурализму. Она фиксирует на видео и фото его подвижничество, он приобщает ее к своему миру. Вместе они думают о фонде «Экоаян»:

— Бул «Манас Ордодон» аян көрдү.
— I felt some kind of power there.

Эта парочка сама по себе смотрится как откровение. Мирового перекрестка. Amazing-magnifique!
Ветер
«Обижается, когда тороплю ее. А там дела не ждут»
— У нее было видение в «Манас Ордо».
— Я почувствовала там некую силу.
Невероятно-изумительно! (англ. + фран.)
Фото: Баястан Сабыров.
Фото: Баястан Сабыров.
3
куурдак этого вечера
3
куурдак этого вечера
Жаркое (блюдо)
Гамал встретил меня у «Манас Ордо» не из сакрального символизма. Вместе с Лоранс и другими исследователями — о них скоро — он только что передал музею ряд ценных раскопок со дна Кировского водохранилища. В VII веке под ним зародился город Шельджи, «серебряная столица» региона на следующие 5 столетий — благодаря рудникам Таласского Ала-Тоо. Сейчас изучением всего этого занимается группа из «кып-кызыл жиндилер» — самоорганизованная археологическая экспедиция. Гамал в ней — координатор по местности.

Приезжаем на ужин, вокруг куурдака усаживается экспедиция. Эту компанию интересно не только рассматривать, стоит ее себе вообразить.

В правом углу — Асан Торгоев, ведущий научный сотрудник Отдела Востока Эрмитажа. Сильно давно переехавший вслед за наукой кыргыз периодически возвращается в страну — копать археологию. Это центральный мозг всего предприятия. Заметно старший по возрасту Гамал называет его «агай» — с ощутимым пиететом. На первый взгляд агай кажется застенчивым, щеки ходят в румянец. Говоря, смотрит в нижний левый угол. Затем без предупреждения пристально-прицельно обращается төргө — в глаза собеседника. Рубашка в клетку.

Посередине — высокая фигура в майке-тельняшке. Говорит с Лоранс на техасском английском, шутит шутки на нем же. Жил-учился там по службе. Военный человек, внушительное имя. Карышкыр Кабылан (тигроподобный волк) — вот такое. Под таким ником подполковник запаса Эркинбек Жумабеков сидит в Фейсбуке. Там же узнав о «походе на Талас», вызвался быть водителем. Ради агая.

Слева — археолог Марс Борсунбаев из Бишкека. Молчаливый сотрудник Академии наук с мягкой улыбкой. Кажется, он никогда не снимает борсетку (от итальянского borsetta — «сумочка»). И с кепкой не расстается. Настоящий байке.

Еще тут Азамат. Азамат Асеин уулу — школьный учитель, известный таласский активист (не в том смысле этого слова, которое сегодня в Кыргызстане испытало девальвацию). Вытянутый, словно береза из ближайшего токоя, Азамат организует и подхватывает все светлое на свете. Это еще один жолдош-спутник Гамала — на постоянной основе.
Гамал встретил меня у «Манас Ордо» не из сакрального символизма. Вместе с Лоранс и другими исследователями — о них скоро — он только что передал музею ряд ценных раскопок со дна Кировского водохранилища. В VII веке под ним зародился город Шельджи, «серебряная столица» региона на следующие 5 столетий — благодаря рудникам Таласского Ала-Тоо. Сейчас изучением всего этого занимается группа из «кып-кызыл жиндилер» — самоорганизованная археологическая экспедиция. Гамал в ней — координатор по местности.

Приезжаем на ужин, вокруг куурдака усаживается экспедиция. Эту компанию интересно не только рассматривать, стоит ее себе вообразить.

В правом углу — Асан Торгоев, ведущий научный сотрудник Отдела Востока Эрмитажа. Сильно давно переехавший вслед за наукой кыргыз периодически возвращается в страну — копать археологию. Это центральный мозг всего предприятия. Заметно старший по возрасту Гамал называет его «агай» — с ощутимым пиететом. На первый взгляд агай кажется застенчивым, щеки ходят в румянец. Говоря, смотрит в нижний левый угол. Затем без предупреждения пристально-прицельно обращается төргө — в глаза собеседника. Рубашка в клетку.

Посередине — высокая фигура в майке-тельняшке. Говорит с Лоранс на техасском английском, шутит шутки на нем же. Жил-учился там по службе. Военный человек, внушительное имя. Карышкыр Кабылан (тигроподобный волк) — вот такое. Под таким ником подполковник запаса Эркинбек Жумабеков сидит в Фейсбуке. Там же узнав о «походе на Талас», вызвался быть водителем. Ради агая.

Слева — археолог Марс Борсунбаев из Бишкека. Молчаливый сотрудник Академии наук с мягкой улыбкой. Кажется, он никогда не снимает борсетку (от итальянского borsetta — «сумочка»). И с кепкой не расстается. Настоящий байке.

Еще тут Азамат. Азамат Асеин уулу — школьный учитель, известный таласский активист (не в том смысле этого слова, которое сегодня в Кыргызстане испытало девальвацию). Вытянутый, словно береза из ближайшего токоя, Азамат организует и подхватывает все светлое на свете. Это еще один жолдош-спутник Гамала — на постоянной основе.
Обращение к учителю
В самое почетное место
Төр, или самое почетное место — самое дальнее от входа
Лес
Талас характеризуется массивами из лесных посадок
Вечерний куурдак идет о балбале. Подробно изученные Гамалом и Азаматом окрестные горы недавно выдали новый дикокаменный экземпляр. Стоит себе прекрасно одинокий на жайлоо, молчит о вечности. Никого, говорят, не трогает. Зато трогают его. Местный молдоке, проходя мимо, укладывает (надеюсь, с нежностью) балбала лицом вниз — чтоб не шевелил язычеством. Гамал с Азаматом возвращают балбала на место — в вертикаль. Молдоке в ответ берется за «свое». Так по кругу. Цикл бесконтактной борьбы не разрывается разговорами — молдоке неумолим. «Что-то я уже не знаю, что делать, как с ним говорить», — ставит рассеянную запятую Гамал.

Готовый сюжет о современном Кыргызстане: где-то на периферии идет малочисленная борьба за многозначительное.

История балбала распаляет главного интеллектуала комнаты — Асан агай краснеет (теперь от злости), дает кулаком по ладони и выкрикивает, что покажет.

Лоранс не ест мясо: ту мач.
Куурдак оff — заканчивается.
Полноправно занимающий төр Гамал берет микрофон — время бата. Густой бас, выдержанные ударения. Не помню, чтобы видела более органичного в своем пафосе человека: он ему идет. Такое встречается в художественных произведениях — то есть, в воображении, а не среди живых аксакалов, чьи конвейерные речи могут покрыть пространство вокруг себя пленкой некой лжи. Гамал служит, не дежурит.

Бата экспедиции. Бата Кыргызстану. Бата Таласу. Бата балбалу (это я выдумала). Бата нашему интервью. Бата каждой и каждому в комнате. Никто не обделен строчкой о себе. Рядом с Гамалом к благословениям испытываешь серьезное отношение — их тянет принять. Потому что это делает он сам — искренне их дает. Он из тех, кто не «соблюдает традицию», а практикует суть — начинать и заканчивать что-либо лишь по интенции, ниет менен. Это важный штрих к портрету. Бата — занавес из двух ладоней — закрывает этот день. Чтобы открыть следующий.
Вечерний куурдак идет о балбале. Подробно изученные Гамалом и Азаматом окрестные горы недавно выдали новый дикокаменный экземпляр. Стоит себе прекрасно одинокий на жайлоо, молчит о вечности. Никого, говорят, не трогает. Зато трогают его. Местный молдоке, проходя мимо, укладывает (надеюсь, с нежностью) балбала лицом вниз — чтоб не шевелил язычеством. Гамал с Азаматом возвращают балбала на место — в вертикаль. Молдоке в ответ берется за «свое». Так по кругу. Цикл бесконтактной борьбы не разрывается разговорами — молдоке неумолим. «Что-то я уже не знаю, что делать, как с ним говорить», — ставит рассеянную запятую Гамал.

Готовый сюжет о современном Кыргызстане: где-то на периферии идет малочисленная борьба за многозначительное.

История балбала распаляет главного интеллектуала комнаты — Асан агай краснеет (теперь от злости), дает кулаком по ладони и выкрикивает, что покажет.

Лоранс не ест мясо: ту мач.
Куурдак оff — заканчивается.
Полноправно занимающий төр Гамал берет микрофон — время бата. Густой бас, выдержанные ударения. Не помню, чтобы видела более органичного в своем пафосе человека: он ему идет. Такое встречается в художественных произведениях — то есть, в воображении, а не среди живых аксакалов, чьи конвейерные речи могут покрыть пространство вокруг себя пленкой некой лжи. Гамал служит, не дежурит.

Бата экспедиции. Бата Кыргызстану. Бата Таласу. Бата балбалу (это я выдумала). Бата нашему интервью. Бата каждой и каждому в комнате. Никто не обделен строчкой о себе. Рядом с Гамалом к благословениям испытываешь серьезное отношение — их тянет принять. Потому что это делает он сам — искренне их дает. Он из тех, кто не «соблюдает традицию», а практикует суть — начинать и заканчивать что-либо лишь по интенции, ниет менен. Это важный штрих к портрету. Бата — занавес из двух ладоней — закрывает этот день. Чтобы открыть следующий.
Пастбище
Мулла
Благословение
С намерением
Работа археологической экспедиции. Фотографии Гамала.
Работа археологической экспедиции. Фотографии Гамала.
4
4
Белое
Отсылка к понятию «ак бата»
Күмүштак өзөнү — биз азыр бара турган жер — тоже моя зона. Немис досум бар, представитель общества охотников. Мы с ним на 10 лет там остановили охоту, 40 тысяч гектаров. Никакой: ни любительской, ни спортивной, ни интурохоты («трофейной охоты»). То есть, зона тишины, «воспроизводственный участок». Добились этого. Это очень много.

Архарларды көрүп калып, сүйүнөм. Таласта илбирстерди ушул жерде тарткам өзүм. Демек, кандай болбосун, бүгүнкү күндө натыйжа бар, иш жүрүп жатат.

Звонкое таласское утро, DJ Петух. В сердце города у нас с Гамалом пару часов на поговорить о предыдущей его жизни — всей. В настоящей ее части мы отправимся к пещерам Күмүштак археологической экспедицией — всей. Взяв оттуда образцы, Асан агай будет доказывать: здесь серебро добывали, в Шельджи (под Кировским водохранилищем) отливали.

А пока скользим по биографии и географии Гамала. Киев, 17 лет, учеба на химика-технолога. Интенсивная карьера во Фрунзе по направлению. На кожзаводе путь от сменного мастера до главного инженера. В 27 лет и.о. директора соцпредприятия. Директор строящегося завода (была такая work-in-process позиция в СССР). Беловежская пуща, отмена всего. «Дикий бизнес, девяностые, разборки — ага да катыштык».

И вдруг — Жалал-Абад. Сначала Гамал поехал туда возглавлять предвыборный штаб своего приятеля, затем познакомился с Бакиевыми. Интересно, как Гамал говорит про связь с ними — он говорит «да»:

— Я дружу до сих пор с Ахматом Бакиевым, это один из младших братьев. Я помогал на выборах Курманбеку Бакиеву — да. Я стал руководить штабом уже покойного Жусупа Бакиева — да.

У меня в Жалал-Абаде больше веса, так получилось. События 2005-го года, июньские события. Элдик кошун, народное ополчение — руководил. Өзбек, кыргыздардын ортосунда турдук балдар, команда менен. Айылдарды, махаллаларды барып коргодум чынында.

Голос круто сворачивает наверх:

— Вот смотри, как сейчас нахлынуло, да?! Өмүрүмдө эң жакшы батаны өзбек кемпирден алдым. Мен аны көргөн эмесмин — телефондон. Ызы-чуу болуп жатат. 13-июнь, 2010. И тут бир кыз чалды ыйлаган. Надира деген. Орусча сүйлөйт экен. Может, 7-8-й класс.

— Гамал ака, мы в «Спутнике» с бабушкой-онашкой вдвоем остались. Она плачет, мы боимся.
— Надира, не бойся, кызым, не бойся. Говори, где в «Спутнике»? Я сейчас приеду. Продукты есть?
— Есть.
— Вода есть?
— Есть.

Подъехал. Вышел. Камуфляж.

— Выгляни на балкон, не бойся. Я стою во дворе. Видишь джип серебристый? Это я, Гамал ака. Рядом в военной форме. Что надо?
— Нет, все хорошо.
— Бабушке дай трубку.
— Она боится.
— Пусть она посмотрит в окно. Здесь будут мои ребята. Здесь будет спокойно. Никто вас не тронет.

И все на этом! Все! То, что я мог — успокоить.

События прошли, и опять звонок: «Бабушка хочет с вами поговорить».

«Мен бата берейин» деп, на узбекском начала. Мен өзбекче жакшы түшүнбөйм да, но это меня перевернуло. Я не все понимаю, но я понимаю, насколько там идет обратной связи, доброты, тепла, благодарности. Она плачет, и я плачу. Угуп жатам, жашым кетип жатат! Бли-и-ин, и долго-долго! Тем более батаны өзбек туугандар абдан сыйлашат, жакшы беришет. Я слушал, вообще не стал перебивать.

Это бата было для меня мощной точкой. Я тогда сделал вывод: я все правильно делал. Делал то, что мог. Эки элдин ортосуна туруп, бир үй-бүлөнү барып, успокоил. Бабушка с внучкой. Бул эсимде бир чоң нерсе болуп туру алиге чейин.

Күйүп-жанып туруп — месяц накала, и такие добрые слова от бабушки, которую я не видел. Тогда, видимо, накопленное отпустило. Там же было много страха. Ушунда-а-ай комок болуп турганда, тиги өзбек эне ээритип жиберди да! Мобунучу! (щупает область сердца) Ээрип кетти мобу жерим мында-а-ай, бүт бошону-у-уп… Батанын мааниси ошодобу дейм да. Кийинки кадамдарыма да ошол тийдиби деп айтам. И вот так! «Шүгүр» деп келе жатам
Күмүштак өзөнү — биз азыр бара турган жер — тоже моя зона. Немис досум бар, представитель общества охотников. Мы с ним на 10 лет там остановили охоту, 40 тысяч гектаров. Никакой: ни любительской, ни спортивной, ни интурохоты («трофейной охоты»). То есть, зона тишины, «воспроизводственный участок». Добились этого. Это очень много.

Архарларды көрүп калып, сүйүнөм. Таласта илбирстерди ушул жерде тарткам өзүм. Демек, кандай болбосун, бүгүнкү күндө натыйжа бар, иш жүрүп жатат.

Звонкое таласское утро, DJ Петух. В сердце города у нас с Гамалом пару часов на поговорить о предыдущей его жизни — всей. В настоящей ее части мы отправимся к пещерам Күмүштак археологической экспедицией — всей. Взяв оттуда образцы, Асан агай будет доказывать: здесь серебро добывали, в Шельджи (под Кировским водохранилищем) отливали.

А пока скользим по биографии и географии Гамала. Киев, 17 лет, учеба на химика-технолога. Интенсивная карьера во Фрунзе по направлению. На кожзаводе путь от сменного мастера до главного инженера. В 27 лет и.о. директора соцпредприятия. Директор строящегося завода (была такая work-in-process позиция в СССР). Беловежская пуща, отмена всего. «Дикий бизнес, девяностые, разборки — ага да катыштык».

И вдруг — Жалал-Абад. Сначала Гамал поехал туда возглавлять предвыборный штаб своего приятеля, затем познакомился с Бакиевыми. Интересно, как Гамал говорит про связь с ними — он говорит «да»:

— Я дружу до сих пор с Ахматом Бакиевым, это один из младших братьев. Я помогал на выборах Курманбеку Бакиеву — да. Я стал руководить штабом уже покойного Жусупа Бакиева — да.

У меня в Жалал-Абаде больше веса, так получилось. События 2005-го года, июньские события. Элдик кошун, народное ополчение — руководил. Өзбек, кыргыздардын ортосунда турдук балдар, команда менен. Айылдарды, махаллаларды барып коргодум чынында.

Голос круто сворачивает наверх:

— Вот смотри, как сейчас нахлынуло, да?! Өмүрүмдө эң жакшы батаны өзбек кемпирден алдым. Мен аны көргөн эмесмин — телефондон. Ызы-чуу болуп жатат. 13-июнь, 2010. И тут бир кыз чалды ыйлаган. Надира деген. Орусча сүйлөйт экен. Может, 7-8-й класс.

— Гамал ака, мы в «Спутнике» с бабушкой-онашкой вдвоем остались. Она плачет, мы боимся.
— Надира, не бойся, кызым, не бойся. Говори, где в «Спутнике»? Я сейчас приеду. Продукты есть?
— Есть.
— Вода есть?
— Есть.

Подъехал. Вышел. Камуфляж.

— Выгляни на балкон, не бойся. Я стою во дворе. Видишь джип серебристый? Это я, Гамал ака. Рядом в военной форме. Что надо?
— Нет, все хорошо.
— Бабушке дай трубку.
— Она боится.
— Пусть она посмотрит в окно. Здесь будут мои ребята. Здесь будет спокойно. Никто вас не тронет.

И все на этом! Все! То, что я мог — успокоить.

События прошли, и опять звонок: «Бабушка хочет с вами поговорить».

«Мен бата берейин» деп, на узбекском начала. Мен өзбекче жакшы түшүнбөйм да, но это меня перевернуло. Я не все понимаю, но я понимаю, насколько там идет обратной связи, доброты, тепла, благодарности. Она плачет, и я плачу. Угуп жатам, жашым кетип жатат! Бли-и-ин, и долго-долго! Тем более батаны өзбек туугандар абдан сыйлашат, жакшы беришет. Я слушал, вообще не стал перебивать.

Это бата было для меня мощной точкой. Я тогда сделал вывод: я все правильно делал. Делал то, что мог. Эки элдин ортосуна туруп, бир үй-бүлөнү барып, успокоил. Бабушка с внучкой. Бул эсимде бир чоң нерсе болуп туру алиге чейин.

Күйүп-жанып туруп — месяц накала, и такие добрые слова от бабушки, которую я не видел. Тогда, видимо, накопленное отпустило. Там же было много страха. Ушунда-а-ай комок болуп турганда, тиги өзбек эне ээритип жиберди да! Мобунучу! (щупает область сердца) Ээрип кетти мобу жерим мында-а-ай, бүт бошону-у-уп… Батанын мааниси ошодобу дейм да. Кийинки кадамдарыма да ошол тийдиби деп айтам. И вот так! «Шүгүр» деп келе жатам
— Күмүштак — местность, куда мы сейчас поедем
У меня есть друг немец
Как увижу архаров, радуюсь. Илбирсов таласских тоже сам снимал на фото. Значит, как бы ни было, результаты есть, работа идет.
Незавершенное производство
Тоже участвовали
Говорит о себе во множественном числе
Стояли между узбеками и кыргызами вместе с ребятами, командой. Действительно защищал айылы и махалли.
Лучшее бата в жизни я получил от узбекской бабушки. Я ее не видел — по телефону. Суматоха. 13-ое июня 2010 года. И тут звонит девочка Надира, плачет, говорит по-русски.
Она — мама (узб.)
Говорит: «Я дам бата»
Я же не так хорошо понимаю по-узбекски
Слушаю, слезы идут!
Узбеки сильно уважают бата, хорошо его дают
Дочка
Встал между двумя народами, успокоил одну семью
Это в моей памяти до сих пор большое событие
Горело-полыхало
Здесь был та-а-акой комок, который растопила узбекская мама. Вот здесь!
Растаяло вот здесь вот та-а-ак, отпусти-и-ило… Может, в этом смысл бата. Думаю, оно повлияло на мои дальнейшие шаги. И вот так! Живу с благодарностью.
Фото: Баястан Сабыров.
Фото: Баястан Сабыров.
5
главная революция
5
главная революция
«Лучшие егери — это вчерашние браконьеры». Эта фраза как-то запала мне в надежду — пространство для маневра, шанс развернуться. Спрашиваю Гамала, что она значит.

— Ну, что тут греха таить: и я же был охотником. Я всегда любил природу и я устраивал охоты. Бала кезден кийик атып жүрдүк. Бүгүн бара турган жактардан. А тоону ким жакшы билет? Тоодо ким коркпой жүрөт? Малчылар. Малчылардан да жакшы — мергенчилер.

Многие меня не понимают. Даже досторум, өтө күчтүү мергенчилер, капа болушат: ты против охоты. Нет, вы не до конца меня слушаете. Я не против охоты. Есть четко организованная коррупционная структура интурохоты — деньги очень большие уходили и уходят до сих пор. На получение лицензий для отстрела. Возмущение сначала пришло оттуда. Я против истребления.
Просто я для себя сделал выбор: я уже не беру в руки оружия. Не беру. Есть такое чувство: запах пороха, запах оружейного масла. Это вот у охотников кайф, как доза наркотика. Я это хорошо знаю. Я, может, до такой степени не дошел, но по своим друзьям знаю. То есть, хочется взять в руки оружие.

Я организовывал охоты на волка, а потом мне пришло, бул жактан келе берет да (показывает наверх) : мне теперь волка жалко. До сих пор у меня в глазах стоит, думаю, волчица. Наверное, последняя, которую я застрелил. Я попал в нее, попал. Мы ее не нашли. На следующий день чабандар айтып келди: ичке тийиптир.

Вопрос там же в Токтогуле такой: «Неге аттым мен аны?». Катуу ой кетти, кыйналдым чынында. И вот в 50 лет у меня, все, остановилось.
С детства стреляли киик (все раздельнокопытные дикие животные, кроме свиньи). В местах, куда сегодня поедем. А кто лучше всех знает горы? Кто не боится в горах? Скотоводы. Лучше скотоводов — охотники.
Даже мои друзья, сильнейшие охотники, расстраиваются
Отсюда же приходит
Пастухи рассказали: попало в живот
«Почему я ее застрелил?». Сильно задумался. Мучился — правда.
6
6
Обратное
Отсылка к тетири бата (проклятию)
— Как я стал экологом? Осмысление этого — очень большой вопрос для меня. Это опять же связано с постреволюционной деятельностью.

2005 год закончился, но я тем не менее создал неофициальную группу «Координационный совет участников мартовских событий». Не «революции». И на этой основе выезжал на места. Смотря, где какая проблема.

Я, выросший в Таласе и в принципе не видевший ореха, приехал в Кызыл-Үңкүр. Это дальше Арстанбапа и похлеще в красоте, просто Арстанбап раскрученный. Попросили поехать глубоко в горы — проблема капа. Ореховый кап — тогда его мощно заготавливали, он уходил. Я слышал, но это была не моя тема. До того дня.

Жөө чыктык. Ту картину я назвал «Капля». Или «Слеза» в скобках — для себя. Еще не определился, как это будет (буду мемуары писать). Срубленный орех. Ортосундагы капты алып кеткен. Пень и ствол. Сидит аксакал. Будем говорить «типичный горец, калпакчан». И делает тетири бата. Тетири бата! Я впервые слышал. Ошол аксакалдын тетири батасы мага ушунча таасир этти: он проклинает. Проклинает! «Бириң эки болбосун» — страшные слова.
Это май. Со спиленного орехового ствола капает молочный сок. И в этот момент у аксакала из левого глаза слеза. Пря-я-ям как, знаешь, в замедленных съемках: параллельно две капли! Вот, что осталось у меня.

Я впервые увидел этот орехоплодовый лес и ощутил, насколько чынында кудай берген кыргызга. Дүйнө жүзүндө жок токойду биздин акмактар кыйып, сатып жатышат. Чычалаганым да! В хорошем смысле чычалаганым: в конце концов биз кимбиз? Кто мы такие, чтобы свое губить? И чтобы на этом кто-то наживался?

Такой мощный эффект. Я спускаюсь, приезжаю в Жалал-Абад, собираю банду. А действительно команда мощная: там и спортсмены, и братва, и «черные», и «красные», и бывшие, и небывшие. Ребята, которых объединила идея за справедливость. Чынында эле. Я собираю их на плов и кидаю девиз «Борьбу капщикам».

И мы начали. Практически прав нет. Мы — только общественники, мы — никто! Бир ак «Жигулибиз» бар. Ошол менен мы гоняемся за капщиками, задерживаем. И давали результат. Почему у нас со страхом все было нормально? Потому что мы на волне революционной, нас боятся. Коркот! Милициясы коркот, КГБси коркот. С нами считаются, мы на гребне.
— Как я стал экологом? Осмысление этого — очень большой вопрос для меня. Это опять же связано с постреволюционной деятельностью.

2005 год закончился, но я тем не менее создал неофициальную группу «Координационный совет участников мартовских событий». Не «революции». И на этой основе выезжал на места. Смотря, где какая проблема.

Я, выросший в Таласе и в принципе не видевший ореха, приехал в Кызыл-Үңкүр. Это дальше Арстанбапа и похлеще в красоте, просто Арстанбап раскрученный. Попросили поехать глубоко в горы — проблема капа. Ореховый кап — тогда его мощно заготавливали, он уходил. Я слышал, но это была не моя тема. До того дня.

Жөө чыктык. Ту картину я назвал «Капля». Или «Слеза» в скобках — для себя. Еще не определился, как это будет (буду мемуары писать). Срубленный орех. Ортосундагы капты алып кеткен. Пень и ствол. Сидит аксакал. Будем говорить «типичный горец, калпакчан». И делает тетири бата. Тетири бата! Я впервые слышал. Ошол аксакалдын тетири батасы мага ушунча таасир этти: он проклинает. Проклинает! «Бириң эки болбосун» — страшные слова.
Это май. Со спиленного орехового ствола капает молочный сок. И в этот момент у аксакала из левого глаза слеза. Пря-я-ям как, знаешь, в замедленных съемках: параллельно две капли! Вот, что осталось у меня.

Я впервые увидел этот орехоплодовый лес и ощутил, насколько чынында кудай берген кыргызга. Дүйнө жүзүндө жок токойду биздин акмактар кыйып, сатып жатышат. Чычалаганым да! В хорошем смысле чычалаганым: в конце концов биз кимбиз? Кто мы такие, чтобы свое губить? И чтобы на этом кто-то наживался?

Такой мощный эффект. Я спускаюсь, приезжаю в Жалал-Абад, собираю банду. А действительно команда мощная: там и спортсмены, и братва, и «черные», и «красные», и бывшие, и небывшие. Ребята, которых объединила идея за справедливость. Чынында эле. Я собираю их на плов и кидаю девиз «Борьбу капщикам».

И мы начали. Практически прав нет. Мы — только общественники, мы — никто! Бир ак «Жигулибиз» бар. Ошол менен мы гоняемся за капщиками, задерживаем. И давали результат. Почему у нас со страхом все было нормально? Потому что мы на волне революционной, нас боятся. Коркот! Милициясы коркот, КГБси коркот. С нами считаются, мы на гребне.
Поднялись пешком
В калпаке (кыргызский головной убор)
Кап посреди унесли
Обратное бата, или проклятие
Бата того аксакала на меня сильно повлияло
«Пусть одно не станет двумя» — буквальный перевод. Смысловой: проклятие на непродолжение, прекращение, «Чтоб тебе пусто было»
Действительно данный кыргызам богом. Лес без аналога во всем мире наши дураки рубят и наживаются. У меня подгорало! В хорошем смысле подгорало: в конце концов мы кто?
Взаправду
У нас одно белое «Жигули». На нем
Боятся. Милиция боится, КГБ боится.
На фоне о себе заявляет DJ Петух. Гамал упоминает, что считается героем революции, но по личному ощущению им не является: «И я до сих пор сомневаюсь, что это было: революция или переворот. Чын». Революция — это коренной скачок от одного к другому, качественный переход «из» — «в». Что можно в случае Гамала подозревать с уверенностью: внешняя «ре» совершила главную «ре» — внутреннюю.
На фоне о себе заявляет DJ Петух. Гамал упоминает, что считается героем революции, но по личному ощущению им не является: «И я до сих пор сомневаюсь, что это было: революция или переворот. Чын». Революция — это коренной скачок от одного к другому, качественный переход «из» — «в». Что можно в случае Гамала подозревать с уверенностью: внешняя «ре» совершила главную «ре» — внутреннюю.
Честно
7
опять же
7
опять же
Погони, разборки. Удушающие, рукопашные. У Гамала десятки историй на грани рыцарских сражений и горячих авантюр. Они тянут не только на мемуары — на сценарий экологического триллера. Например, в каповой истории след ведет на очевидную верхушку невероятной цепи — вырубку менеджерит начальник местного Управления лесного хозяйства. Деревья утекают Майклу в Андижан («Некий американец. Американец же балекети болобу — иши кылса»). Гамал не без рукоприкладства («Тарс-тарс-тарс!»; занимался самбо) опечатывает кабинет чиновника, по сути, остановив работу государственного органа.

И сам на следующие 2 года становится госслужащим — Бакиевы предлагают Гамалу возглавить областное Управление охраны окружающей среды. За это время он занимается «капщиками», в итоге сократив вырубку в 10 раз.

Далее Гамал сам превращается в систему — в лице одного человека. ОО «Жаамат», «Атлах», «Марал-Тоо», «Чегетей-Тоо» и прочее-прочее-прочее. Юридические названия, длящиеся списком, кружат голову. В них видны лишь кавычки. На деле Гамал создает общественные объединения в практическом смысле этих слов. Безымянные экожааматы на местах, разношерстные группы из охотников, пастухов, браконьеров (легкой стадии), которые после ухода Гамала превращаются в самостоятельно действующие дружины. Лидерство лучшего вида — вот оно. Оставить след, который может продолжить сам себя.

— Жер-жерлердеги адамдар менен симбиоз мощный получился. Все, что я смог сделать — с командой.

То есть, свой исключительный опыт социальной мобилизации, накопленный в исторические события 2005 и 2010 годов, Гамал применяет в совершенно другой плоскости. Теперь вместо отрядов охраны общественного порядка — природного. Охраны того, что было «дано богом в богатство», значит, в ответственность. Способности Гамала к синтезу проявляются и в том, как он это делает: экожааматы появляются благодаря его экоодаватам. Намеренно или нет, он использует «традиционные» инструменты в сфере, одно название которой сегодня может звучать как нововведение. Хотя что на этой Земле может быть древнее экологии?
«Американец ли, нечисть ли — в общем»
Воспроизводство ударных звуков
Жаамат означает группы, коллективы
С людьми на местах
Даават означает проповедь
Фото: Баястан Сабыров.
Фото: Баястан Сабыров.
8
eхать, бежать, совершать
8
eхать, бежать, совершать
— Западный Тянь-Шань — это моя сфера влия… деятельности. Суусамыр с одной стороны, Чаткал с другой. Аксы, Ала-Бука на юге, Талас на севере. Токтогул, Сары-Челек тоже сюда входят. Это отдельная экосистема, сильнейшая по биоразнообразию. Здесь будто больше антропогенного воздействия, поэтому меньше сохраняется фауны: козерогов, маралов, илбирсов.

Страну Гамал мыслит не административным делением — Баткен, Чуй, Ош — а горными системами. Это совсем другое чувство карты. Ее он вырисовывает в воздухе размашистым движением свободной руки. Мы уже в дороге — по бездорожью. За рулем Гамал успевает продолжать интервью, делать контрольные звонки «своим ребятам» (чабаны района Күмүштак на старте — ждут нашу экспедицию) и комментировать возлюбленную — окружающую среду («А вот здесь!», «Видишь во-о-он там?», «Не-не, сюда смотри!»).

По тому, как человек говорит о своем деле, все становится видно. Говорят, «глаза горят». У Гамала вместе с ними полыхают голос, дыхание, макушка. Именно так он реагирует, когда мы останавливаемся посреди брутального ущелья осмотреть «груды камней» (на мой взгляд). Одной куче Асан агай ставит заключение «сакское захоронение», второй — «древняя мечеть». Гамал подпрыгивает телом, его пружинит научная страсть. Он восхищенно кружит вокруг археолога: «Агай, что с ними надо делать?». Да ничего, не трогать.

Моментами на экране мерцает одна палочка «О!», связи как не бывало, мы в глубине Таласского Ала-Тоо. Археологи отправляются к пещерам за образцами, мы с Гамалом остаемся пожурчать у реки. Уже в естественной для себя среде обитания он продолжает укладывать себя в рассказ. «Это опять же отдельная тема. Там тоже много переживаний», — звучит лейтмотив через каждые 5 минут. Когда Гамал начинает один эпизод, тропа выползает на вторую, еще более объемную, вторая на третью — структурировать жизнь немыслимо.
— Западный Тянь-Шань — это моя сфера влия… деятельности. Суусамыр с одной стороны, Чаткал с другой. Аксы, Ала-Бука на юге, Талас на севере. Токтогул, Сары-Челек тоже сюда входят. Это отдельная экосистема, сильнейшая по биоразнообразию. Здесь будто больше антропогенного воздействия, поэтому меньше сохраняется фауны: козерогов, маралов, илбирсов.

Страну Гамал мыслит не административным делением — Баткен, Чуй, Ош — а горными системами. Это совсем другое чувство карты. Ее он вырисовывает в воздухе размашистым движением свободной руки. Мы уже в дороге — по бездорожью. За рулем Гамал успевает продолжать интервью, делать контрольные звонки «своим ребятам» (чабаны района Күмүштак на старте — ждут нашу экспедицию) и комментировать возлюбленную — окружающую среду («А вот здесь!», «Видишь во-о-он там?», «Не-не, сюда смотри!»).

По тому, как человек говорит о своем деле, все становится видно. Говорят, «глаза горят». У Гамала вместе с ними полыхают голос, дыхание, макушка. Именно так он реагирует, когда мы останавливаемся посреди брутального ущелья осмотреть «груды камней» (на мой взгляд). Одной куче Асан агай ставит заключение «сакское захоронение», второй — «древняя мечеть». Гамал подпрыгивает телом, его пружинит научная страсть. Он восхищенно кружит вокруг археолога: «Агай, что с ними надо делать?». Да ничего, не трогать.

Моментами на экране мерцает одна палочка «О!», связи как не бывало, мы в глубине Таласского Ала-Тоо. Археологи отправляются к пещерам за образцами, мы с Гамалом остаемся пожурчать у реки. Уже в естественной для себя среде обитания он продолжает укладывать себя в рассказ. «Это опять же отдельная тема. Там тоже много переживаний», — звучит лейтмотив через каждые 5 минут. Когда Гамал начинает один эпизод, тропа выползает на вторую, еще более объемную, вторая на третью — структурировать жизнь немыслимо.
Вот 2018-й. Гамал завершает семилетний, «самый мой родной» проект реинтродукции маралов — 9 диких животных перевозят из нарынских гор в жалалабадские. Дело поддерживают фонды Кристенсена и Леонардо ди Каприо. Это «Впервые в Кыргызстане!», но маралы приживаются.

Вот 2007-й. Гамал инициирует мораторий на вырубку особо ценных пород деревьев. Благодаря этому арча, орех, ак карагай (пихта Семенова) защищены кыргызским законом до 2030-го года.

Вот Гамал выступает (точнее, «возникает») за прозрачность добывающих отраслей:

— Я не воспринимаю горную добычу в том виде, в каком она есть. Доля государственная — ноль процентов. Я против добычи россыпного золота. Буюрса, воюю и буду воевать. На дебаты, на дуэли вызываю эти компании. Золото плохо влияет не просто на природу, а кыргыздын биримдигине, айылдын ынтымагына. Эл эки-үчкө бөлүнүп жатат.

От россыпного золота появляются россыпные кыргызы, капитализм рождает новые метафоры. В слове «добыча» Гамал ставит ударение на «о».
Вот ему звучат «приветы» от братвы (интурохота под ней). Вот отстроенные глубоко в горах дворцы (охотничьи угодья), куда могут добраться только вертолеты. Вот мир, с которым имеешь дело, чтобы отстоять не абстрактный намыс, а конкретного медведя, козерога и барса.

— Уже даже здесь в Таласе я как будто какой-то контролирующий орган, комиссар. Когда идут охотиться, меня ставят в курс вопроса, предупреждают. Балык кармагандар кызматтан кетиребиз дешкен. А мен күлөм: айланайын, менин кызматым жок.

Действительно есть таластык горячность, башка жакта ребята поспокойнее. Мне не все по зубам, безработному аксакалу, но я и сейчас горячий иногда.

У меня всегда была страсть к путешествиям. Куда-то ехать, бежать, совершать. Будулай — меня так жеңе называла. Кабинет — это не мое. Я по горам, по лесам.
Вот 2018-й. Гамал завершает семилетний, «самый мой родной» проект реинтродукции маралов — 9 диких животных перевозят из нарынских гор в жалалабадские. Дело поддерживают фонды Кристенсена и Леонардо ди Каприо. Это «Впервые в Кыргызстане!», но маралы приживаются.

Вот 2007-й. Гамал инициирует мораторий на вырубку особо ценных пород деревьев. Благодаря этому арча, орех, ак карагай (пихта Семенова) защищены кыргызским законом до 2030-го года.

Вот Гамал выступает (точнее, «возникает») за прозрачность добывающих отраслей:

— Я не воспринимаю горную добычу в том виде, в каком она есть. Доля государственная — ноль процентов. Я против добычи россыпного золота. Буюрса, воюю и буду воевать. На дебаты, на дуэли вызываю эти компании. Золото плохо влияет не просто на природу, а кыргыздын биримдигине, айылдын ынтымагына. Эл эки-үчкө бөлүнүп жатат.

От россыпного золота появляются россыпные кыргызы, капитализм рождает новые метафоры. В слове «добыча» Гамал ставит ударение на «о».
Вот ему звучат «приветы» от братвы (интурохота под ней). Вот отстроенные глубоко в горах дворцы (охотничьи угодья), куда могут добраться только вертолеты. Вот мир, с которым имеешь дело, чтобы отстоять не абстрактный намыс, а конкретного медведя, козерога и барса.

— Уже даже здесь в Таласе я как будто какой-то контролирующий орган, комиссар. Когда идут охотиться, меня ставят в курс вопроса, предупреждают. Балык кармагандар кызматтан кетиребиз дешкен. А мен күлөм: айланайын, менин кызматым жок.

Действительно есть таластык горячность, башка жакта ребята поспокойнее. Мне не все по зубам, безработному аксакалу, но я и сейчас горячий иногда.

У меня всегда была страсть к путешествиям. Куда-то ехать, бежать, совершать. Будулай — меня так жеңе называла. Кабинет — это не мое. Я по горам, по лесам.
Дай бог
На единство кыргызов, дружность айылов. Люди делятся на 2-3 лагеря (внутри 1 села)
Здешние рыбаки обещали убрать меня с должности. Я смеюсь: дорогой, у меня нет должности.
В других местах
Жена брата
Фото: Баястан Сабыров.
Фото: Баястан Сабыров.
Интересные сплетения. Как и в самом Кыргызстане, в Гамале воплощается принцип единства противоположностей. Скорый на гнев темперамент («Меники кармап кетти») живет вместе с умением результативно коммуницировать. Выраженная консервативность (наш герой служил) — с детской открытостью к исследованиям. Воинственность — с сентиментальностью. Мистическое мышление — с рациональным. Гамал верит в касиет/ырыскы/береке. В покаяние «потомков белого барса». В необходимость «закрыть» долги предков, их грехи перед природой — как безымянный мальчик из «Белого парохода», как герой античности. В то же время Гамалу важны доказательные знания, поэтому он без бюджетов и назначений третий год организует археологическую экспедицию.

Завтра с утра Гамал помчится по всей Таласской области проводить интервью среди коневодов о кыргызской породе: «Это опять же отдельная тема». А пока на Күмүштак наступает ночь. У единственной за много километров лампы в тесном кругу разнокалиберных людей, которые никогда бы не оказались вместе без одного старната (старого натуралиста; так Гамал описывает себя внукам), звучит формула:

«Тоодо убада менен жүрүш керек!».

Пафос Гамала ему идет. Он действительный. Как у гор.



Рахат Асангулова.
«Меня схватило» (буквально). Значит вспышку ярости, злости
Святость/благополучие/благодать — мировоззренческие понятия с магическим оттенком
«В горах нужно жить по обещанию»

Маек — баш оона, 2024-жыл. Текст — жетинин айы, 2024-жыл.

Интервью от августа 2024 года, текст от ноября 2024 года.

Маек — баш оона, 2024-жыл. Текст — жетинин айы, 2024-жыл.


Интервью от августа 2024 года, текст от ноября 2024 года.

Портреттин дареги / Адрес портрета: Кеңешбек Нуржанов аллеясы, 54 (Талас)

Мозаика үчүн Влад Ушаковдун сүрөтү колдонулган.
Для инсталляции использована фотография Влада Ушакова.
Портреттин дареги / Адрес портрета:
Кеңешбек Нуржанов аллеясы, 54 (Талас)

Мозаика үчүн Влад Ушаковдун сүрөтү колдонулган / Для инсталляции использована фотография Влада Ушакова
"Кадам" ким тарабынан жасалган:

Идея, менеджмент, продюсерлик иш — Айнура Сагын
Сайт, тексттер, концепция — Рахат Асангулова
Капкактардан куралган портреттер — Дмитрий Петровский
Видео жана сүрөт — Баястан Сабыров

Долбоордун өнөктөштөрү — "Шоро" компаниясы

Кем сделан «Кадам»:

Идея, менеджмент, продюсирование — Айнура Сагын
Сайт, тексты, концепция — Рахат Асангулова
Портреты из крышек — Дмитрий Петровский
Видео и фото — Баястан Сабыров

Проект «Кадам» был реализован при поддержке компании «Шоро»
"Кадам" ким тарабынан жасалган:

Идея, менеджмент, продюсерлик иш —
Айнура Сагын
Сайт, тексттер, концепция —
Рахат Асангулова
Капкактардан куралган портреттер —
Дмитрий Петровский
Видео жана сүрөт —
Баястан Сабыров

Долбоордун өнөктөштөрү —
"Шоро" компаниясы

Кем сделан «Кадам»:

Идея, менеджмент, продюсирование —
Айнура Сагын
Сайт, тексты, концепция —
Рахат Асангулова
Портреты из крышек —
Дмитрий Петровский
Видео и фото —
Баястан Сабыров

Проект «Кадам» был реализован при поддержке компании «Шоро»

©"Кадам", 2024. Бишкек, Кыргызстан. Концептуалдык, тексттик, фото жана видео материалдарды, дизайн жана тариздөө элементтерин кандай гана болбосун пайдаланууга же көчүрүүгө укук ээсинин уруксаты менен гана жана булакка шилтеме берүү менен гана жол берилет: http://kadam.to/talas


©«Кадам», 2024. Бишкек, Кыргызстан. Любое использование либо копирование концепции, текстовых, фото и видеоматериалов, элементов дизайна и оформления допускается лишь с разрешения правообладателя и только со ссылкой на источник: http://kadam.to/talas

©"Кадам", 2024. Бишкек, Кыргызстан. Концептуалдык, тексттик, фото жана видео материалдарды, дизайн жана тариздөө элементтерин кандай гана болбосун пайдаланууга же көчүрүүгө укук ээсинин уруксаты менен гана жана булакка шилтеме берүү менен гана жол берилет: http://kadam.to/talas


©«Кадам», 2024. Бишкек, Кыргызстан. Любое использование либо копирование концепции, текстовых, фото и видеоматериалов, элементов дизайна и оформления допускается лишь с разрешения правообладателя и только со ссылкой на источник: http://kadam.to/talas